Итак,...

[united-states-of-cydonia]

... мы с соавтором решили тоже выложить))))

Поэтому вот :
Название: пока не определились, но наверняка что-то пафосное и романтичное (тут вот как-то все его уже называют просто и емко - "Рыцарский роман")
Жанр: СЛЭШ/какое-то косящее под любовный роман безобразие.
Пэйринг: БеллДом, офф коаз))))
Авторы:  карамелька с вишнейи  Птичка на проводе
Саммари: Мы знаем, что за такое бьют. Беспощадно. Тапками. И нет нам прощения. Но НЕ ВИНОВАТЫЕ МЫ! Оно само так получилось! Мы не хотели, честное слово! Мы ПРАВДА хотели написать что-нибудь разумное-доброе-вечное!!! Любовный авантюрный роман в лучших традициях жанра!
А получилось как всегда….
Стеб. Совершенно бессовестный и безобразный.
Ворнинг: мы ни в коем случае не умаляем достоинства любовных романов! Мы их сами безумно любим и читаем (ночью под одеялом, харча печеньки). И одну небезызвестную английскую рок-группу любим до безумия.
И вообще, это все не серьезно, а смеха ради.


И отдельное спасибо Бертрис Смолл))))

Беллами доверчиво посмотрела в глаза Доминику - в лучиках солнца, пробивающихся сквозь доски конюшни, они казалось, светились волшебным зеленым светом, и улыбался он так по-доброму… (и сердце Беллами тоже забилось где-то в горле)

Тинмут. Тысяча девятьсот четыреста лохматый год. Замок Мираваль.
- Черт, что могло меня принести в это в богом забытое место? А все отец – «Поезжай, поучись воинскому делу…» Блин, лучше бы в поместье с пейзанками заигрывал… - Доминик ворчал, шатаясь без дела по огромному двору замка. Наткнулся на конюшню.
- Эй, есть тут кто? – Доминик заглянул внутрь.
После яркого весеннего дня глаза никак не могли привыкнуть к полутьме. Наконец, он разглядел небольшого худенького мальчика.
- Ты кто? И что тут делаешь?
- Я Мэтт. Мэттью Джеймс Беллами. – Мальчик подошел к Дому. Падавший сквозь грубо подогнанные доски стен свет осветил его лицо – бледное, с огромными синими глазами, похожими на яркие васильки в поле. Еще ни разу за всю свою четырнадцатилетнюю жизнь Доминик не видел глаз такого цвета (вот тут его и понесло. Сразу и бесповоротно. И сердце его запрыгало где-то в районе горла от созерцания такой красоты неземной). – Я состою при дворе герцога фон Кирка…
- Ты сын хозяина замка? Сколько тебе лет, Мэттью? Ты из пажей? – Доминик осматривал щуплую фигурку мальчика.
- Мне тринадцать. – Гордо выпрямился Мэтт и посмотрел исподлобья. – И я оруженосец… почти.
- Оруженосец? – Доминик рассмеялся. – С такими тонкими ручками и цыплячьей шеей? Не смеши меня!
- Ну, ты тоже не великан…
- Хочешь померяться со мной силой, Мэтт? – Доминик ослепительно улыбнулся (ослепив при этом всех, в том числе лошадей и собак). – Давай.
- Нет, я видел, как ты уделал Тома… ты ловкий.
- Иногда. А что ты делаешь тут один? И почему пропускаешь занятия по борьбе?
- Потому что меня там… бьют, а я… - Мэтт замялся.
- .. а ты просто не способный дать сдачи хлюпик!- Доминик снова рассмеялся, но увидел, что прекрасные синие глаза наполнились гневом.
- Да кто ты такой, Доминик Ховард, что бы смеяться надо мной, десятым графом Беллами? А? Тупой белобрысый громила. Дай пройти! – Он с неожиданной силой толкнул Доминика.
- Ого! – Тот легко перехватил тонкую руку и сгреб паренька в охапку. – Кусаться пытаешься?
- Еще и пинаться могу! – Прошипел Мэтт, сверля его взглядом. – Отпусти меня. Живо!
- Молодец! – Доминик ослабил захват. – А ты мне нравишься. Говорят, ты неплохо играешь на лютне?
- Неплохо. – Мэттью кивнул.
- Научишь меня? А я за это буду защищать тебя. И от Томаса тоже…
Беллами доверчиво посмотрела в глаза Доминику - в лучиках солнца, пробивающихся сквозь доски конюшни, они казалось, светились волшебным зеленым светом, и улыбался он так по-доброму… (и сердце Беллами тоже забилось где-то в горле)

Тинмут. Тысяча четыреста лохматый год, плюс десять лет. Замок Мираваль (у авторов совсем плохо с географией, да и с логикой тоже не очень. К тому же, Мираваль - это единственный замок, который они знают. Поэтому стоять ему в Тинмуте)) )

Этой теплой безлунной ночью глаза Беллами, и без того темные, казались почти черными. Его взъерошенные волосы и белая, почти светящаяся кожа, притягивали взгляд Доминика. Он сидел и слушал прекрасный голос своего друга.

…Губы синеют
И поцелуй не возродит их.
Я мечтаю только о тебе,
Моя прекрасная.
На цыпочках крадется в твою комнату
Звездный свет во мраке.
Я мечтаю только о тебе
И ты никогда этого не узнаешь…

(Нет, ну а как без грустной и проникновенной песни? Никак! По закону жанра полагается)
- Красивая песня. – Доминик продолжал смотреть на Мэттью. – Ты настоящий поэт. А кому она посвящена?
- Ну… - Мэтт наморщил нос, тяжело вздохнул и отложил лютню. – Это просто… сублимация нереализованных желаний. Тьфу, это…. О… - Мэттью, не выдержав взгляд Доминика, отвернулся. Его тонкие трепещущие пальцы коснулись шелковистых лепестков еще не распустившихся белых роз (о, вот и до роз добрались!))
- Зачем ты позвал меня сюда, Доминик? – тихо спросил Беллами, обрывая своими тонкими пальцами лепестки с цветка.
- Я… - Доминик слегка покраснел. Он давно хотел рассказать Мэтту о том, как долго он носит в своем сердце любовь к нему, и как тяжело ему столь долго это скрывать. Но он боялся быть непонятым и отвергнутым. И лишиться возможности видеть эти прекрасные синие глаза и прикасаться к тонкой белой коже. И слушать волшебный неземной голос своего прекрасного друга.
- Ой! - Беллами отдернул руку от цветов – по белым пальцам потекли темные теплые капли крови.
- Мэттью! – Испуганно вскричал Доминик. – Дай руку! – Он достал из кармана белоснежный платок (да, белоснежный и с фамильным гербом – других не держим!) и прижал его к израненным пальцам друга. – Сильно больно?
- Уже нет. - Мэттью с благодарностью посмотрел на друга. – Что бы я делал без тебя? Ты всегда так заботишься обо мне. И относишься ко мне так…
Доминик, подчиняясь внезапному порыву, крепко обнял хрупкое тельце любимой любимого и нежно прижался губами к его влажным волосам на левом виске (обязательно на левом и обязательно влажным).
- Мэтти! – Хриплым от сдерживаемых чувств голосом сказал он (в этом месте на небе – внезапно – появляется огромная желтая луна, вылезшая непонятно откуда, потому что ночь изначально была безлунной, начинают петь соловьи, мигать светлячки и играть музыка – внезапно и тоже непонятно откуда взявшаяся). – О, Мэтти! Знаешь ли ты, как ты мне дорог!? С того самого первого дня, как я тебя увидел. И как я мог не оберегать тебя, когда ты самое дорогое, что есть в моей жизни? Ты мне дороже всех на свете. – Он слегка отстранился и заглянул в бездонные глаза. - Я так долго скрывал это чувство, пытаясь сохранить его глубоко в себе… Но я больше не могу молчать… Мэттью. – Доминик с нескрываемой нежностью смотрел на Беллами. - Ты выйдешь за меня? Тьфу, ты, чорд! Я люблю тебя, мой маленький друг!
Мэтт ошеломленно и недоверчиво смотрел в его глаза. И вдруг его лицо осветила надежда и взаимная любовь. Он захлопал длинными черными мохнатыми пушистыми ресницами. На глаза его навернулись слезы радости.
- Домми! – Он прижался к груди Ховарда и услышал как бешено бьется от любви его сердце (луна теперь офигевшая от всего этого бедлама БеллДома ЛУНИЩА, соловьи горлопанят диким хором, светлячки превратились в фонари, а музыка старается переорать голосящих соловьев) - О, Доминик! Я так счастлива счастлив!! Я столько лет ношу в себе страстную любовь к тебе, но все это время я боялся признаться тебе, думая, что ты меня отвергнешь. (та-дам - над головами влюбленных расползается огромное розовое акварелевое сердечко – тоже внезапно и фиг знает откуда взявшееся) Я тоже люблю тебя!!! О, я так люблю тебя!!!!
Счастливые влюбленные слились в объятьях, и их сердца стучали в унисон, от такого резко накрывшего их счастья. Из прекрасных синих глаз Мэттью струились слезы счастья.
- О, Мэтт! Теперь никто и никогда не разлучит нас!! Любовь моя! Мы всегда будем вместе! – Счастливым голосом шептал Доминик, осушая жаркими поцелуями слезы любимого.

(дальше, как и положено по закону жанра, идут поцелуи и первые брачные ночи и потом описание безграничного десятидневного счастья. Но Бертрис Смолл в этом деле переплюнула авторов сего опуса. Поэтому, если так уж хочется подробностей – любая ее книга, примерно с шестидесятой страницы)

… Однажды вечером Доминик сидел в кресле у камина (вот она -ИНТРИГА!!)) Мэтт сидел у его ног на скамеечке в синем кринолине камзоле, оттенявшем его прекрасные синие глаза, и что-то наигрывал на лютне. Пальцы драммера благородного рыцаря путались в шелковистых темных волосах фронтмена хозяина замка. Теплый воздух искрился счастьем, как вдруг Ховард тихо произнес:
- Мэттью, любимый, мне нужно сказать тебе кое-что…
- Что случилось, душа моя? – тихо спросил Мэтт поворачиваясь лицом к Доминику и смотря на него нежным взглядом.
- Я сегодня получил письмо от отца. Он вызывает меня к себе. Мне нужно отправиться в родное поместье. Мы расстанемся на два месяца, - сказал сэр Ховард, пряча взгляд от пытливых глаз Мэттью.
- О, нет! – Беллами резко вскочил и схватился за голову. - Он решил женить тебя! Наше счастье закончилось! Нашей любви пришел конец!
- Нет! – Ховард обнял расстроенного Беллами и прижал его к своему неистово бьющемуся сердцу, - Нет! Никто не в силах разлучить нас, любовь моя! Я не женюсь! Я никогда не брошу тебя! Мы всегда будем вместе, слышишь? – Доминик повернул к себе Беллами и заглянул в его глаза, на которые уже навернулись непрошенные слезы.
- Вместе – навсегда, - тихо повторил Беллами.

И дальше, как обычно, спальня (ну, вы поняли – Бертрис Смолл. С шестидесятой страницы).

Тинмут. Тысяча четыреста лохматый год. Два месяца спустя.
… Доминик в доспехах скакал на белом коне во весь опор. Он спешил в замок Мираваль, к своей единственной любви на земле. Он уже три дня не слезал с лошади и был крайне измотан, но ожидание долгожданной встречи придавало ему сил. Ему оставалось проскакать еще совсем немного… Он посмотрел на темное небо над головой – свинцовые тучи грозили пролиться дождем… он пришпорил коня – тот пронзительно заржал и еще быстрее поскакал по каменистой дороге…..

… - Я выйду, прогуляюсь в саду. – Мэттью спустился с высокого крыльца замка.
- Господин, посмотрите - дождь собирается. Как бы вы не промокли – заботливо сказал старая кормилица начальник замковой стражи Кристофер (да, это он!) - Я вернусь еще до дождя. – Беллами одернул темно-голубой камзол, прекрасно оттенявший его невозможно-небесно-голубые глаза (ахххххх, хорош!). – И возможно, что даже не один. – Он задумчиво улыбнулся.
В саду было тихо и только розы благоухали пьянящим ароматом (они всегда так благоухают по закону жанра). Мэттью начал обрывать нежные лепестки с прекрасных цветов, отчаянно матерясь не замечая, что острые шипы царапают его нежные пальцы.
На старом дереве заливался, приветствуя золотую луну, соловей, и на сердце у Мэтта от этой щемящей мелодии стало грустно и светло... потому что он вспомнил те наполненные нежностью ночи, которые они провели вместе с Домиником в жарких объятьях. Он подошел к стене и посмотрел вдаль на пустынную дорогу, белеющую в свете луны. Доминика еще не было видно, и даже не было слышно отдаленного топота лошадиных подков в этой тихой ночи. Мэтт смахнул со своих прекрасных синих глаз непрошеную слезу. Сердце его разрывалось от тоски.
- О, Доминик, где же ты, мой рыцарь? Я устал томиться здесь ожиданием. Приди и заключи меня в свои объятья...
Внезапно (как всегда) небо затянулось темными тяжелыми тучами. Сверкнула молния, загремел гром и на землю начали падать крупные капли дождя. Мэттью кинул обеспокоенный взгляд на дорогу и поспешил к замку.

- Кристофер, я волнуюсь за Доминика. Как бы он не попал под этот ужасный дождь. – Мэттью с тревогой смотрел в окно, по которому барабанили частые капли. - Дом приедет грязный, мать его, и наследит на коврике. Он промокнет до нитки.
- Не волнуйтесь, мисс сэр, я уверен, что с сэром Ховардом все будет в порядке.
- Но его так долго нет! – В отчаянье прошептал Мэтт. – Он должен был приехать еще днем! – Тут он прислушался к звукам на улице. – Крис? Ты слышишь? Кто-то прискакал на лошади! Это наверняка Ховард! – И Мэттью поспешил из комнаты.
-Доминик, ну наконец-то!!! – радостно закричал он, увидев у камина закутанную в темный плащ фигуру. – Я так волновался! Думал, что с тобой приключилась беда, дорогой!
- Еще нет. – Раздался насмешливый голос. – Но теперь -то уж точно случится.
- Томас? – Ошарашенно спросил Мэтт.
- Да, это я. – Герцог фон Кирк откинул с лица капюшон. – Пресвятейшему Андерсону из инквизиции будет интересно узнать все о ваших отношениях, Беллами.
- Ты не посмеешь… - В ужасе прошептал Мэтт, без сил опускаясь на ступени.
- Ты так думаешь? – Кирк издевательски усмехнулся. – Я подозревал вас и раньше. Еще тогда, когда вы сопляками были на обучении в замке моего отца. Он все время покрывал тебя, когда ты отлынивал от занятий по рукопашному бою. И вы вечно держались особняком от всех. А вот теперь я точно уверен во всем. ..
- Томас… - Мэтт смотрел на него с мольбой. – Почему? Почему ты так нас ненавидишь и стараешься разрушить наше счастье?
- А ты не догадываешься, Мэтти? – Том развязно ухмыльнулся. – Кто все время мне пакостил, и кому все вечно сходило с рук? Кто вечно смеялся надо мной? Теперь настал час платить по счетам, мой синеглазый граф.
- Томас. Мы были детьми…
- Да, были. И я бы все это забыл… но ты украл у меня Доминика! Он был моим другом, до того, как познакомился с тобой, хлюпик. А теперь – Герцог зло улыбнулся. – Я украду его… из твоей жизни.
- Томас… - Мэтт посмотрел на него с мольбой. – Томас, позволь нам…
- Нет, Мэтти. – Том подошел к нему вплотную. – Инквизиция! А Доминик будет гнить в тюрьме! И его отец не выдержит позора. А твоя сестра… ведь разное в жизни случается?
- Ты так не сделаешь…
- Охотно сделаю. Но ты можешь спасти жизнь своего ненаглядного Ховарда… и его честь… Впрочем, как и себя… - Герцог развалился в кресле. – Если женишься на моей племяннице леди Кэтрин.
- Что? Леди Кэтрин?
- Да. Подпиши брачный договор. – Томас достал свиток. – Обвенчаетесь, и твой Доминик спасен. Если, конечно, будет находиться отсюда как можно дальше… так что думай, Мэтти. Свобода любимого или …
Мэтт с нескрываемым ужасом смотрел на свиток. Дом, милый Дом… их такое короткое счастье (тут уже можно начинать потихоньку хлюпать носом). Его счастливые зеленые глаза, веселый смех…
- Я… подпишу договор. И женюсь на твоей племяннице. – Сказал он тихим голосом. – Но за это ты пообещаешь, что никогда не причинишь вреда Ховарду. – Он дрожащими руками обмакнул перо в чернила и поставил свою подпись. Одна одинокая слезинка скатилась с его длинных ресниц.
- Вот и отлично. Свадьба послезавтра на закате. Поздравляю тебя, Мэтт. – Герцог удалился.
Мэтт без сил опустился в кресло. Его жизнь кончена. Теперь остаток своих дней он проведет в тоске и воспоминаниях… так он сидел до самого утра, не смыкая глаз.
Утро было ясным, теплым и яркие лучи солнца слепили глаза. Но настроение Мэттью не стало лучше от этого.
Он смотрел на одинокого всадника на дороге , и сердце его сжималось от тоски и боли. Милый Доминик! Он спешился и снял шлем... белокурые волосы прекрасно оттеняли мужественное лицо, а глаза светились радостью и любовью.
- Мэтт, Милая милый! - Сказал он, подойдя к опустившему глаза Беллами. - Я так скучал вдали от тебя! - Он нежно взял его тонкие пальцы. - Я загнал трех лошадей, что бы побыстрее добраться к тебе! И только вчерашняя буря непозволительно задержала меня! Что же ты не рада рад? И почему не спешишь заключить меня в свои объятья?
- Доминик! – Беллами прижался щекой к широкой (да! По закону жанра) мужественной груди. – Я тебя так люблю!

( дальше должна следовать шестистраничная сцена совместной помывки в ванной, но это опять к Бертрис Смолл)

- Что с тобой, милая, тьфу, милый? Ты такой задумчивый за весь день сказал только пару слов (действительно странно – молчащий Беллами)? -Доминик с невыразимой любовью в глазах посмотрел на Мэтта. - Что печалит тебя, любовь моя?
- Доминик... - Мэттью поднял на него свои прекрасные синие глаза, опушенные густыми темными ресницами. - Мой дорогой... прости... мое сердце разрывается от той боли, которую я сейчас причиню тебе... - Он смахнул слезу и отошел к камину, в котором весело трещали ароматные вишневые поленья.
- Что-то случилось? - Доминик подошел к нему и, нежно взяв пальцами за подбородок, заглянул в прекрасное бледное лицо. - Почему ты плачешь?
- Милый.... - сдавленно пошептал Мэтт. - Дорогой мой, нас с тобой хотят разлучить! - Герцог фон Кирк хочет, что бы я женился на его племяннице леди Кэтрин, а иначе он грозил, что убьет тебя...
- Нет, он не посмеет так поступить! Я буду бороться за нашу любовь! Я вызову его на дуэль! Я его и вызывать не буду – просто так прибью!
- Нет, милый, прости, уже слишком поздно..... - Сквозь слезы произнес Мэтт. - Венчание будет завтра на закате.... я подписал контракт...
- Что?... - Доминик ошеломленно посмотрел на Беллами. – Зачем?
- Он сказал, что донесет на нас в инквизицию (откуда она взялась в Тинмуте– черт ее знает). И еще грозил, что убьет твоего отца и мою сестру… Прости, Доминик, я лишь старался защитить всех нас…
- Мэттью, милый, как же так… - Ховард нежно обнял Беллами и заглянул в его невыносимо прекрасные синие глаза.
- Я всегда буду любить тебя, Доминик. Что бы нас не разлучало.
- А я всегда буду только твоим, Мэттью. Навсегда (те, кто раньше начинал тихонько хлюпать, могут уже не стесняясь рыдать в голос)…
Весь день, ночь и еще половину дня Доминик и Мэттью провели в закрытой спальне (да? Ну вы же поняли? Правильно – подробности у Бертрис Смолл).
К закату погода сильно испортилась (ну, как и положено, когда выходишь замуж женишься на нелюбимом).
Прекрасная церковь. Звуки органа отражались в сердцах влюбленных невыносимой болью, уносились к высоким сводам церкви и таяли там, заставляя оставить всякую надежду на счастье.
Граф Беллами стоял у алтаря, он был одет в синий камзол (госпадя! Дайте уже человеку ЧИСТОЕ чего-нибудь), прекрасно оттенявший его прекрасные синие глаза с покрасневшими от неумолимо горьких слез веками. Рядом стоял коварный герцог фон Кирк. Из-под его черной накидки высовывался край камеры острого кинжала, направленный на сердце несчастного жениха. В зал вошла невеста. Все гости встали. Орган заиграл громче, кажется, специально, чтобы разорвать и без того раненные сердца несчастных влюбленных. На невесте была почти непрозрачная фата.. Мэттью знал, что она не красива и стара (ДА! Наш роман, поэтому – НЕКРАСИВА И СТАРА!). Он тяжело вздохнул и посмотрел на Доминика. Тот стоял в дверях церкви (ни разу при этом не помешав входившей невесте, и даже не подставив ей подножку – бестолочь благородный человек)), он был одет все в те же походные железные доспехи. Его рука судорожно сжимала барабанные палочки рукоятку меча. Он с вызовом посмотрел на злорадствующего Кирка, потом перевел взгляд, полный мольбы и надежды на Беллами. Мэтт слегка покачал головой и отвернулся, пряча от любимого полные слез глаза.
Священник начал церемонию, новобрачные прочитали клятвы.
- Леди Кейт фон Кирк де Бюсси ля Хадсон а-ля кто-то там еще! Согласны ли вы выйти замуж за сего молодого человека, сэра Мэттью Джеймса дю Беллами лорда Истерикосэлектрогитарой фон Инфантилтеррибль? Жить с ним и в горе и в радости и все такое прочее? – звучный голос священника завис где-то в лепнине огромного зала.
- Да, - тихо сказала невеста сквозь толстую вуаль, которая заглушила, но не смогла скрыть ее радости.
- Сэр Мэттью Джеймс дю Беллами лорд Истерикосэлектрогитарой фон Инфантилтеррибл! Согласны ли вы взять в жены сию юную цветущую деву (прости, Господи, мне ложь мою), леди Кейт фон Кирк де Бюсси ля Хадсон а-ля кто-то там еще? Жить с ней в горе и в радости и опять все такое прочее…
Повисла трагичнейшая из всех возможно-трагичнейших пауза. Мэттью обернулся, чтобы последний раз посмотреть на любовь всей своей жизни. Но его глаза застилал туман слез (по закону жанра так положено!). Он не мог увидеть выражение лица своего любимого. Он отвернулся и сказал тихое и невнятное «Да».
- Теперь можете поцеловать и поздравить невесту.
Этого Доминик не мог вынести и (пока озадаченный молодожен путался в фате жены) выбежал из церкви и вскочил на своего белого коня.
- Вези меня Розовый Ветер! Вези подальше из этих злобных мест! Мы никогда не вернемся сюда! Я никогда не увижу тебя, любовь моя!!!
Сердце Доминика разрывалось от тоски, по его правой щеке из-под зеркальных авиаторов забрала скатилась непрошенная скупая мужская слеза. В его ушах звучал злобный смех герцога фон Кирка.
«Но я отомщу тебе Кирк! Клянусь честью Мэттью Беллами и его красным разбитым глиттером прекрасными голубыми глазами! Ты ответишь за то, что заставил нас расстаться!»
Силуэт Доминика Ховарда медленно таял на фоне заходящего солнца… Он улетел уезжал, увозя с собой свое разбитое сердце и разбитое сердце Беллами, но обещал вернуться отомстить злобному Кирку!!!


На следующих трехстах страницах мелкого текста герои невыносимо страдают, рожают и теряют детей, отправляются черт-знает-куда далеко, тонут, выплывают, резко теряют память, умирают от жуткой лихорадки где-то в окрестностях Стамбула (Нет, а чем плох Стамбул? Ну совершенно ничем))), подбирают на воспитание бедных сирот и испытывают свою судьбу разными бестолковыми способами. Но авторы просто не в силах выдержать всю эту канитель (да и, честно говоря, им просто лень писать триста страниц мелким шрифтом).
Поэтому – память вернулась, дети найдены, лихорадка побеждена, все злодеи умерли в страшных мучениях, а кто не умер – глубоко раскаялся и резко стал хорошим.
И вот он – ТРОГАТЕЛЬНЫЙ ФИНАЛ:

… - Доминик. – Мэттью нежно провел пальцами по покрытому шрамами (нет, ну а как вы хотели? Триста страниц приключения себе на одно место искать) лицу. – Я так скучал по тебе, любимый!
- Любовь моя, нас теперь никто не разлучит. – Доминик с нежностью посмотрел в прекрасные голубые глаза. – Мы теперь вместе навсегда!
Их счастливые лица освещались светом от догорающего замка герцога Кирка ( Дом отомстил: Мужик сказал – мужик сделал!), и вместе с замком сгорали их беды и горести. А встающее на востоке яркое Солнце возвещало о начале нового дня и новой жизни (ну, должно же Солнце возвещать? Вот оно и возвещает), полной безбрежного счастья.
- Нам пора. – Доминик бережно закутал Мэтта в плащ и помог сесть на коня.
- Да. – Мэттью улыбнулся. – Нам пора, моя любовь.
И они, пришпорив лошадей, умчались навстречу восходящему солнцу….